НИЧТО

…Захарчика я предупреждала – идти за мною след в след, иначе случится большая неприятность.

Мне поручили покрасить новый забор, защищающий хилую рощу от железнодорожного полотна, и половину денег дали вперед. Сколачивать его закончили позавчера, а вчера уже появилась дыра, аккурат на тропинке.

Любка Захарова, моя бывшая одноклассница, с которой не виделись больше четверти века, оказывается, тоже здесь жила. Сегодня она спешила через рощу домой, надеясь сократить путь, хотя приличные женщины под вечер тут не ходят; бац – а вот она я, с ведром и краской, вся перемазанная, пристроилась отдохнуть под уходящим солнцем. Докрасить осталось совсем чуть-чуть, и накатила лень… Так всегда бывает, если работа почти закончена…

Я с аппетитом поглощала пирожки с рисом из жирного бумажного кулька, когда на тропинке появилась маленькая, метр пятьдесят семь, женщина, со удивительно знакомыми чертами лица. «Любка!» Мы обнялись, и от меня не ускользнуло, как она поморщилась от запаха.

Сели, понятно, поболтать - забор никуда не денется. «Женщина не должна работать» - тараторит Захарчик, открывая пиво, которое несла мужу, а тут случилась непредвиденная встреча – «тем более, вот так вот… Как это тебя угораздило? Я слышала, ты закончила институт… что-то там с физикой.»

«Это долгая история…» - загадочно отвечаю я, жадно ополовинивая бутылку, стараясь не улыбаться остатками зубов, чтобы не шокировать старую приятельницу окончательно. «Почему бы и нет? Я сейчас без работы, а тут заплатили нормально…»

В общем, посидели, промыли кости половине класса. «Андрея-то убили…» - сокрушается Любка. «Да, помню, твоя первая любовь… Его ведь раза два пытались исключать за хулиганство?» «А брат его в тюрьме…» «Ужас!»

Мы почти восемь лет проучились в интернате, потому что наши мамы были слишком увлечены собой и науками. Девчонки до сих пор не признаются мужьям и подругам, что при живых родителях детство фактически провели в детдоме – стыдно. Впрочем, у некоторых мам не было вообще.. вернее, они были, но где-то.

«Ты так и не вышла замуж? А я уже третьего поменяла!»

«Круто. Дети-то уже большие, небось?»

«Не-а… Нету детей… Не получилось как-то… Все мужики - козлы.»

«Это точно! Ты мне пустые бутылки оставишь?»

«Нет проблем… Слушай, может, тебе денег дать?» - Люба внимательно и немножко испуганно смотрит на меня.

«Да нет, спасибо… не надо. У меня все нормально, просто полоса сейчас… такая…»

Через час Любка засобиралась, я встала проводить, с трудом выплывая из теплых воспоминаний. В гости меня не пригласили, а набиваться я не решилась. Ну, да ладно….Живу я при "жеке", в подсобке, совмещая обязанности дворничихи и сторожа. Бог даст – еще встретимся, район тут небольшой. К Захарчику у меня нет неприязни, только ностальгическая симпатия, поэтому я настойчиво прошу женщину идти за мною след в след, чтобы выбраться к тропинке. «Я пописать!» - говорит она и неожиданно шарахается в кусты, я ничего не успеваю сделать… Секунда – и Любка без звука проваливается в Черную Дыру и навсегда исчезает из этого мира.

Черная Дыра – обыкновенный с виду канализационный люк. Из него совсем не пахнет, и предугадать его соседство невозможно. За полгода, что я здесь ошиваюсь, пропало уже больше десятка человек. На платформе, у билетной кассы висят их фотографии. «Убедительная просьба ко всем, кто знает о местонахождении указанных лиц, сообщить по…» Милиция сбилась с ног, разыскивая серийного маньяка.

Я знаю, что будет, если я расскажу властям про этот люк. Слизнется с лица земли еще масса неповинного народу, а первыми – исследователи, которых обязательно заставят лезть вниз. Исследователей мне жальче всего, я сама была одной из тех, кто пытался проникнуть в неведомое… Будет впустую угрохана куча средств, сил и людей.

Нет уж, дудки.

Люк скрыт от посторонних глаз густыми зарослями крапивы и бесплодной малины. Расположен он в нескольких метрах от тропинки, но это не уменьшает количество жертв. Желающих отлить и посрать по дороге домой всегда много.

Дыру я обнаружила в поисках пустых бутылок - моего основного источника дохода. Как-то в сумерках передо мной шел мужик с собакой, спущенной с поводка. Она упоенно паслась в зеленях, вывалив язык, вдруг раздался короткий визг, и сучка с поджатым хвостом бросилась вон из зарослей. Видимо, животных Дыра не забирала. Дождавшись, когда мужик исчезнет из виду, я осторожно подошла к странному месту и палкой раздвинула кусачие стебли. В мозгу тут же низко завыл страх, тело сковало морозом и потащило к Дыре. Я заорала благим матом и стала дико сопротивляться…

…Однажды, когда я в детстве помирала, сжигаемая сепсисом, и по идее должна была отбросить коньки, но все-таки вылезла, врачи сказали маме – у вас сильная духом дочь! – и этот дух сейчас вырвал меня из цепких объятий пустоты… Редкие зубы отбивали в пересохшем рту чечетку, руки тряслись… Еще шаг – черный тоннель в Ничто сожрал бы мое тело… Стыдно признаться, но я тогда описалась.

Зато всех конкурентов, пытающихся установить контроль над рощей, я вожу на разборки к крапиве. Уже два месяца, как никто больше не пытается посягнуть на мою территорию…

Зная характер Захаровой, которая, несмотря на рост, была бессменной старостой в классе, я рассчитывала, что она попытается выбраться даже оттуда, откуда никто не возвращался.

Словно в подтверждение моим мыслям, через сутки у люка появилась Любкина баретка, будто оброненная в спешке. У баретки оторван ремешок. Видимо, она уже почти вылезла, но проклятая Дыра засосала ее обратно.

Я долго сижу на корточках около Дыры, которая, по молчаливому соглашению, больше не пытается забрать меня, и горюю, держа в руках осиротевшую баретку. Мне страшно даже подумать – как там Любка, с голой ногой?.. Наверное, там темнота, жуткий холод и острые камни на длинных дорогах. Мне кажется, что теперь нарушится некая целостность в перемещении, а еще больший ужас вселяет осознание того, что люди, попавшие туда, все-таки живы, и они пытаются выбраться, но Ничто держит их мертвой хваткой… Кроме того, Дыра наверняка карает своих пленников за попытку побега.

Со слезами на глазах я уговариваю Дырку простить женщину, которая в своей жизни не сделала, в общем-то, ничего плохого, и принять назад ее вещь. Наконец, минут через десять, Дыра милостиво соглашается, и бежевая туфля, положенная у самого отверстия, исчезает. Я облегченно вздыхаю, но теперь в моей голове звучит странная, заманчивая музыка. Но около Дыры я всегда начеку, соглашение - соглашением, а расслабляться здесь не стоит, а то как корова языком…

Остается неясным, тем не менее, музыка ли это из Ничего, или моя собственная? Можно грешить на голову, однако, когда я пыталась подрабатывать «бомбежкой» после кризиса девяносто восьмого года, сладкая музыка неожиданно зазвучала на кольцевой, в районе Лосиного Острова. Я заслушалась и врезалась в разделительный бордюр, получив в зад еще три машины. С многочисленными переломами и сотрясением башки меня отправили в больницу. Потом год расплачивалась с владельцами иномарок и лечила женщину с ребенком, которых подвозила. Пришлось продать квартиру. Вспомнить бы это место… Неужели там тоже Дыра?!…

Единственную приличную вещь, которая была у меня на сегодняшний день – козий свитер, подаренный добрым человеком – я тоже отдала Дыре, с условием - для Захаровой.

С тем холодом, которым веет оттуда, не может сравниться ничто…

2002 г.